Я уже писала недавно, как не люблю ноябрь, но с этом году это просто что-то слишком тяжёлое. Сегодня уже в четыре часа стало темно, как в аду. Днём не лучше: вот что-то серенькое светит еле-еле, ещё время от времени идёт то ли дождь, то ли снег. В общем, я бы не выходила из дома ближайший месяц.
Тут в какой-то день я зачиталась и не смотрела на часы, а потом Эндрю позвал меня пройтись по улице, и вот мы идём, и я понимаю, что совершенно никак не определить, сколько времени — темно, холодно, людей почти нет, только какие-то нетрезвые компании, но у нас сейчас так и в пять вечера, и в восемь, и ночью. Оказалось, что десять часов уже, но это я поняла, когда мы мимо кофейни шли, а она закрыта. В этом был тоже свой нуар, обычно в «Мануфактуре» после закрытия выключают свет, а тогда почему-то оставили. И вот идёшь, у кафе ярко светятся окна, подходишь, а там за столиками ни одного человека, и за стойкой никого. Неплохое начало для триллера.
Не знаю, связано ли это с короной или с чем-то ещё, но сейчас на улицах значительно меньше людей, чем обычно. Может быть, все они выходят утром, но я просыпаюсь в десять и не знаю, что там раньше. Вчера вечером мы шли через парк, и я расплакалась. Мы говорили об этой осенней тоске, и Эндрю сказал, что тоже сейчас очень остро её ощущает, и я заревела от того, что не представляю, что мне сделать, чтобы стало как-то повеселее. В чём-то мне норм сидеть за компом целый день и читать не спеша: открыта книга на английском, переводчик и словарик в гугл-доксе, я могу провести за этим несколько часов, отвлекаясь на дневники и телеграм, но мне не нравится, что этот день сурка никак не меняется на что-то новое. И вот перед тем, как я заплакала в парке, мы подошли к фонтану — там небольшой такой светодиодный фонтан в этом году на площади, и мне стало совсем грустно. Представляете себе: большой и совершенно пустой парк, нет даже вечных скандинавских ходоков, которые там чуть не ночевали раньше. И вот проходишь через этот огромный парк, выходишь на площадь, а там светится маленький фонтан. Откуда-то появляется семья с ребёнком, и он просит папу посадить его за ограждение, а мама говорит: «Нельзя, нельзя», и ребенок не утихает, и папа его пересаживает за ограждение, и мама эта: «Ну ладно, на пять минуточек, только чтобы сфотографировать, а вообще-то нельзя». И никого кругом нет, только эти со своим фонтаном и нельзёй. Вот так и накрывает ноябрём.