"Как будто кто-то в школе не знает, что мисс МакКанарейкл дымит как паровоз, пьёт как сапожник и ругается..."
как не хочется завтра никуда пилить, придумывать вопросы, записывать ответы, выходить из дома не хочется в пургу, метель и в холод. фаза окуклиться. в голову лезут дурные мысли. зима. гармарна, лакримоза и силя. и сидеть в норке с ноутом на коленях, читать длинную книгу...
не пусто, нет, двано моя жизнь не была такой наполненной и интересной, как щас. и я пишу не для того, чтобы жаловаться. не знаю, как. бесцельно все пока.
нашла в инете старые умкины записи. ай как же люблю умку, умочку, аню герсимову, милую, черноволосую апрельскую рок-н-ролльщицу, и ее акустику, где братишка френк, калифорния, дети цветов. я вспоминаю мгновенно, как жила неделю в питере под эти записи, ходила одна по улицам в ночной сорочке, фриковатая герла с мокрыми волосами, курила синее собрание и восьмой кент, пила пиво с машей, читала одоевцеву ночью при свете гостинничной лампы, как ночью бросала все дела и шла в книжный магазин. тогда умерла моя тетя, и все питерские родственники уехали на похороны, я была одна в городе, сидела на ступеньках казанского собора, и слушала умку и аквариум на дисковом плеере.
шесть лет назад. прикольно, внутри я ничуть не изменилась лет с пятнадцати, не поумнела, не остепенилась, все чаще размышляю о том, что боюсь этих неизбежных изменений, которые рано или поздно случатся. наверно.
не пусто, нет, двано моя жизнь не была такой наполненной и интересной, как щас. и я пишу не для того, чтобы жаловаться. не знаю, как. бесцельно все пока.
нашла в инете старые умкины записи. ай как же люблю умку, умочку, аню герсимову, милую, черноволосую апрельскую рок-н-ролльщицу, и ее акустику, где братишка френк, калифорния, дети цветов. я вспоминаю мгновенно, как жила неделю в питере под эти записи, ходила одна по улицам в ночной сорочке, фриковатая герла с мокрыми волосами, курила синее собрание и восьмой кент, пила пиво с машей, читала одоевцеву ночью при свете гостинничной лампы, как ночью бросала все дела и шла в книжный магазин. тогда умерла моя тетя, и все питерские родственники уехали на похороны, я была одна в городе, сидела на ступеньках казанского собора, и слушала умку и аквариум на дисковом плеере.
шесть лет назад. прикольно, внутри я ничуть не изменилась лет с пятнадцати, не поумнела, не остепенилась, все чаще размышляю о том, что боюсь этих неизбежных изменений, которые рано или поздно случатся. наверно.