По совету подруги Кати прочитала «Калечину-Малечину», и повесть стала для меня лучшей книгой последних месяцев. Жутковатая, но верная повесть про детство, я себя вспомнила, и так много общего с этой девочкой, что ещё ужаснее. Все говорят, что детство — золотая пора, а на самом деле ничего не помнят о нём.

Но написать хочу о другом — я отмечаю прочитанное в лайвлибе и, к сожалению, иногда читаю отзывы. Неприятно поразили рецензии с общим тоном: главная героиня несимпатичная, не вызывает добрых чувств у читателя и вообще могла бы сама попытаться найти общий язык с классом и родителями, больше заниматься уроками и тогда всё было бы у неё отлично.
По сюжету 10-летнюю девочку травит класс во главе с учительницей, класснуха прямым текстом говорит ей, что переведёт в школу для умственно отсталых, лучшая подруга встаёт на сторону тех, кто обижает, мама затюкана домом и работой так, что у неё нет времени на дочь, папа — тиран, считает, что дочь его позорит своими неуспехами в учёбе. Ребёнок совершенно один, у него нет ни одного близкого человека, поддержки. Ну ясное дело, надо всего лишь постараться, решать каждый день математику — и жизнь удастся.
Это живые люди пишут, у них, возможно, есть дети. Вот логика «самавиновата» и «самвиноват» в действии.

Себя я вспомнила, когда в книге читала про уроки труда. У меня так же, как у Кати, не получалось ни одного ровного стежка, вязания в моей школе не было (и ура этому!), но было шитьё, и я раз за разом пришивала рукав к подолу, швейная машинка приводила в ужас, нитки рвались и путались. Единственное, что я умела делать, — это строить чертежи будущих платьев и ночных сорочек, лучшие в классе чертежи, и учителя удивлялись, почему по этим чертежам девочка Алёна не может ничего сшить. Ругали, хватались за голову, я не спала ночами и плакала, но это не влияло так сильно, как на Катю из «Калечины-Малечины», потому что я знала: я лучшая, замечательная и прекрасно проживу, когда стану взрослой, без умения сшить себе юбку-карандаш.

Мне 35. Через много лет после школы я научилась худо-бедно переносить выкройки на ткань, когда ездила на ролёвки, и несложный костюм себе я состряпать могу. Это типа дополнительная фича в жизни, но я не шила ничего сложнее юбки-солнца или прямой рубашки. Пуговицы на пальто, к примеру, я так и не научилась пришивать и обращаюсь за этим в ателье, мне не жаль отдать полтос за пуговицу и дойти до швеи в соседнем доме. Я почти не помню и школьный курс математики, но — недавно мы говорили об этом с ребятами и на работе и все сказали, что из всей математики им пригодилось в жизни только умение высчитывать проценты. А, ну я ещё платёжки по коммуналке в уме могу сложить перед тем, как открыть банковское приложение на телефоне. А другая моя подруга рассказывала о родительском чате в вотсаппе, в котором люди прекрасно общаются без базовых знаний русского языка, — у неё врождённая грамотность, и она хейтит на эту тему в пространство.
Вывод из этой длинной речи настолько простой, что я даже стесняюсь его писать: от трояков по математике, литературе и тем более по трудам над человеком не возникает огромный чёрный крестик, он не станет маргиналом и не безнадёжен. Моя одноклассница, которая приходила в ужас от алгебры и геометрии и плавала в программе седьмого класса, сейчас прекрасный медик, спасала людей в коронавирусном госпитале. И Катя из «Калечины-Малечины» вырастет и нарисует прекрасные картины. Или напишет книгу)